Из тенниса уходит человек, заставивший весь мир бояться русских ракеток.

«Дальше что делать буду?» — переспросил меня Евгений Кафельников и ловко крутанул на ладони теннисную ракетку. И неожиданно серьезно, даже со злинкой в голосе продолжил: «А вы вправду думаете, что мне, кроме этого, — кивнул на ракетку, — и заняться нечем?»

Дело было на одном из Кубков Кремля, когда об уходе Кафельникова из большого тенниса если и думали, то лишь как о далекой и не вполне ясной перспективе. Евгений прочно «сидел» в десятке лучших теннисистов планеты, а нынешние герои мяча и ракетки Хьюитт, Роддик и Федерер еще под сеткой на корте пешком ходили. Так что вопрос мой касался всего-навсего ближайших планов Кафельникова на предстоящие турниры. А сочинец вдруг принялся рассказывать, чем собирается заняться после того, как на корте сделает все, что хотел, и подарит наконец свою ракетку Борису Ельцину, выиграв вместе со сборной России Кубок Дэвиса, престижней которого в мужском командном теннисе приза просто нет. Как обещал. Правда, тогда он сам еще толком не знал своих планов на будущее, к тому же многое в жизни лучшего российского теннисиста было совсем не так, как сейчас. Но о своей дальнейшей судьбе, жизни без горячки турниров, постоянных переездов, перелетов, смен стран и континентов, жизни не на чемоданах, без всего этого изматывающего марафона он думал уже давно…

Где надо, когда надо

Когда Кафельников первым из советских и российских спортсменов выиграл открытый чемпионат Франции, один из четырех турниров «Большого шлема», по прилете домой, в аэропорту, его не встречал практически никто. Только родственники и кучка репортеров. И все. Как будто он победил не на одном из самых престижных мировых соревнований, а на какой-нибудь спартакиаде сантехников «Никелированный ключ». Сразу вспомнилось, как пышно встречали Беккера после выигрыша Уимблдона, какие парады закатывали в честь побед Макинроя, как останавливалась жизнь в родных городах Борга, Лендла или Иванишевича после их возвращения «со щитом». Но в России… Евгений тогда грустно посмотрел вокруг, взял свой чемоданчик и пошел. Он даже не обиделся. Хотя, наверное, стоило.

Ведь тогда, в 1996 г., оторвавшийся от хоккея и футбола русский народ наконец-то перестал путать корт с плацкартой, а смэш со свищем. Знать и любить теннис стало модно, учить детей теннису — престижно, а следовательно, о теннисистах уже перестали говорить как о пижонах в коротких штанишках, зачем-то перекидывающих друг другу мячик на площадке с сеткой посередине. И как раз тогда был тот сумасшедший матч на Кубок Дэвиса со сборной Германии, когда Андрей Чесноков в жутком по накалу поединке с Михаэлем Штихом заставил весь мир поверить, что в России теннис есть. Именно тогда нас начали уважать. Но бояться стали только после побед Кафельникова. И в следующий раз его встречали совсем по-другому.

Шамиль Тарпищев говорит, что «Кафельников пришел в теннис тогда, когда почва для побед уже была подготовлена».

— Вы представьте, что раньше, в советские времена, у нас на всю страну было 94 корта. К слову, сейчас 378. И это только тех, на которых проводятся соревнования. Ведь и раньше у нас были теннисисты, способные выигрывать турниры, к примеру Дмитриева, Метревели. Но что толку. Даже захоти вы заниматься теннисом, сделать это вам было бы негде. Но вот когда Евгений начал побеждать, у нас уже и президент в коротких штанах на корте бегал, и половина правительства тоже.

— То есть Кафельников оказался в нужном месте в нужное время. И поэтому стал, так сказать, теннисным лицом страны?

— Да, и поэтому тоже. Но без него, без его побед теннисный бум не был бы таким масштабным. По большому счету именно Кафельникову мы обязаны тем, что сейчас столько россиян играет на высшем уровне. Они просто увидели победы Жени и захотели заняться теннисом. А корты и тренеры их уже ждали.

Да, ждали. И дождались. Победа Кафельникова на знаменитом «Ролан Гарросе», которой не ожидал никто, заставила даже самых отъявленных скептиков поверить в то, что за русских теннисистов можно болеть не только потому, что это модно, но и потому, что они… побеждают. Начали с интересом изучаться сетки соревнований — а на кого выйдет Кафельников, когда (уже когда, а не если) победит такого и такого. Тогда он был один. Уже уходили Волков и Чесноков, а Андрей Медведев, с которым столько разных каш было съедено вместе, вдруг оказался представителем другого государства. И Евгений вдруг, незаметно для себя, оказался визитной карточкой России. В общем-то внешне он шаблонному образу русского вполне соответствовал — высокий, крепкий и молчаливый блондин. И никого не волновало, что было ему в ту пору чуть больше двадцати и он только начинал понимать, как это — быть профессионалом. Это все равно, что на мальчишку надеть тяжеленный дедовский китель с орденами. Согнет. Но Кафельников выдержал. Только замкнулся.

Профессиональный лентяй

Вообще он всегда был себе на уме. В разговорах называл себя уличным мальчишкой, хотя в школе долго учился на одни «пятерки» и имел «примерно» за поведение. К тому же был лентяем от природы и отличался удивительной несобранностью. В детстве, когда отец в целях воспитания гонял его вокруг дома, соседи жутко хохотали над тем, как пробежавшийся перед лицом строгого родителя Женька тут же переходил на шаг, стоило папе выйти из поля зрения. Он и в дальнейшем оставался таким же — мог пойти порыбачить перед важным матчем, приехать на турнир на другом конце света перед самым открытием, по определению лишая себя возможности акклиматизироваться. А гольф, которому он посвящает практически все свободное (а иногда и несвободное) время. А его страсть к казино… Русский авось прошел с Евгением через всю его теннисную жизнь. Но это только одна сторона медали. Отданный на корт в пять лет в ежовые рукавицы тренера Шишкина, юный «Князь» (так его прозвали в роддоме за богатырский вес, с которым он появился на свет, — 5 кг) очень быстро научился не только играть на самых различных покрытиях (включая бетонные и асфальтовые), но и относиться к своему ремеслу профессионально. Он мог сачкануть в мелочах, но никогда в главном. Менялся возраст Кафельникова, тренеры, прозвища, семейное положение и количество выигранных турниров, но он продолжал оставаться профессионально относящимся к своему делу лентяем. Который, как ни странно, обожал трудности.

Дело прошлое, но в начале карьеры Кафельникова считали всего лишь одним из перспективных, не более. Многие специалисты чуть ли не в один голос говорили про него: «Да, у парня неплохая техника, чувство мяча, отменный удар справа и хороший прием. К тому же под настроение он способен сильно испортить жизнь сопернику по корту. Но ведь таких парней хоть в Сочи, хоть в Москве, хоть в других городах великой и необъятной вполне хватает». И не будь этого хора пессимистов, возможно, Евгений и не стал бы надрываться на кортах. Ведь он, по признанию Тарпищева, терпеть не может однообразной, монотонной работы. Склад характера у Кафельникова такой, что он предпочитает готовиться к матчу НА корте, а не вне его. Но иногда приходилось наступать себе на горло. И два титула чемпиона Европы в своей возрастной категории (14 и 16 лет) многих злопыхателей заставили заткнуться. А потом, в 1991 г., была поездка в знаменитую теннисную академию Ника Боллитьери, где случилось сразу два знаменательных события — одно со знаком плюс, другое со значком непонятным. Евгений впервые в жизни встретился на корте с Питом Сампрасом и впервые в жизни поменял тренера. Он расстался со своим наставником Шишкиным, который пестовал его с пятилетнего возраста. Евгений решил, что он повзрослел. Правда, взявший его под свою опеку Лепешин думал несколько иначе.

Они сходились трудно. Лепешин никак не мог простить Евгению его самоуверенность и зазнайство. К тому же поначалу он не считал Кафельникова потенциальной звездой, которая может позволить себе подобные выходки. Но это была та самая трудность, которая заставляла Евгения драться изо всех сил. Ему обязательно нужна цель. Достойная. Порой он не мог выиграть у заштатного теннисиста просто потому, что ему было скучно. Зато когда возможность поражения становилась реальной, Кафельников начинал показывать свой лучший теннис. И часто спасал безнадежные матчи. В общем, этот странный коктейль из эмоций и взаимной неприязни начал давать результаты. Причем в изрядных количествах. И венцом совместной деятельности Лепешина и Кафельникова, которые к этому времени притерлись друг к другу, стал выигрыш открытого чемпионата Франции, после которого история российского тенниса начала новый отсчет.

Хождение за тремя Кубками

Тогда, в 1996-м, пока весь мир с трудом привыкал к виду русского, с видом победителя стоящего на парижских кортах, самое время было начать доказывать, что эта победа не случайность. Но Кафельников совершенно неожиданно стал проигрывать. Много и часто. Тарпищев высказался по этому поводу совершенно определенно: «Всему виной женитьба. Она выбила Евгения из колеи. А теннис – такой вид спорта, что, когда нет полной концентрации на корте, побед не будет».

Да уж, в тот момент Кафельников проявил характер. Против его брака с фотомоделью Марией Тишковой, уже имевшей дочку от поп-певца Кристиана Рея, были все. Начиная от родителей и тренера и заканчивая чуть ли не людьми «правительственного уровня». Евгений познакомился с ней на дискотеке и спустя некоторое время предложил сопровождать его на турнирах. Тишкова о теннисе вообще и об околотеннисной жизни в частности имела самое смутное представление, к тому же практически не владела английским, так что «теннисными женами» была принята весьма холодно. Только супруга Даниэля Вацека, индонезийка по происхождению, нашла с ней общий язык. В остальном, несмотря на усилия жены Лепешина, старавшейся сделать из экс-модели светскую даму, Маша понимания в новой для нее среде не нашла. И это при том, что к самому Кафельникову многие жены теннисистов относились весьма тепло. В результате был выбран компромисс — Евгений играет, а жена сидит дома. Без претензий. К тому же Маша вскоре забеременела и родила дочку Олесю, чем несказанно обрадовала и самого Кафельникова, и его родителей.

Тем временем Евгений, заработавший уже почетное прозвище «Калашников», вновь сменил тренера (Лепешин оставил питомца на знаменитого Ларри Стефански) и решил доказать, что победа во Франции была отнюдь не случайностью. Он продолжал проигрывать, но это была только внешняя сторона.

— Понимаете, — рассказывает Тарпищев, — тренировки в зале Женя заменял тренировками на корте. Да, он частенько проигрывал в первом или во втором круге соревнований. Но он ведь и не ставил себе целью выиграть именно этот турнир. Он просто намечал себе цель, например чемпионат Австралии, а на все остальные турниры смотрел только как на подготовку.

И эта тактика сработала. В 1999 г. Кафельников выиграл второй в своей жизни турнир из серии «Большого шлема» — открытый чемпионат Австралии, потом Олимпиаду в Сиднее, а потом… развелся с женой, сохранив у себя дочь Олесю. Тогда же заполучил еще одно прозвище — «Мистер Лимон», потому что наотрез отказывался отвечать на все вопросы, касающиеся его семейной жизни. В принципе можно было уже подумывать об уходе, но была одна цель, вернее, даже мечта, которая никак не давала покоя. Кубок Дэвиса, идефикс Кафельникова и… Ельцина. Но иногда и мечты сбываются. Что творилось тогда в парижском дворце спорта «Берси», помнят многие. Кубок Дэвиса, эта серебряная салатница, плавно кочующая из рук первого российского президента к спортсменам и обратно. Три Кубка, три главных трофея мирового тенниса Кафельников завоевал. Плюс золотая олимпийская медаль. Но эйфория схлынула, мечта сбылась, а в тридцатилетнем возрасте найти новую цель — это уже сложно.

«Теннис стал другим, — морщится Кафельников, — стало меньше звезд, уровень подравнялся. Если раньше поражения лидеров были сенсациями, то теперь проигрыш фаворита игроку даже из второй сотни рейтинга уже не кажется странным. Играть на прежнем уровне постоянно уже не хватает сил, а быть тридцатым или сороковым не для меня».

Так что же, все?

«Он мог сделать на корте гораздо больше, — с грустью в голосе говорит Тарпищев, — у него такой потенциал… Но возраст, возраст. Так что, наверное, действующим игроком Евгений, скорее всего, больше не будет. Чем займется? Он обожает гольф, даже является вице-президентом Ассоциации гольфа России. А может быть, займется бизнесом, у него есть к этому склонность».

А может, будет рыбачить. Не зря же он собрал целую библиотеку о ловле форели. К тому же возле его швейцарского дома чудесные условия для этого. Или, наконец, будет сам пилотировать свой самолет, а не летать вторым пилотом, как до этого. Либо опять огорошит всех своим желанием баллотироваться в депутаты. Впрочем, он сам может выбирать. Ведь даже сейчас под выстрел «Калашникова» предпочитают не соваться не только старые битые волки вроде Агасси, но и хваткая и амбициозная молодежь. Вопрос в другом — нужно ли это Евгению, самому титулованному теннисисту России? Окончательного ответа он еще не дал, но похоже, что боевые ракетки скоро окажутся в шкафу.

Жизнь профессионального теннисиста похожа на бег с препятствиями в стеклянном доме. Если ты на первых ролях, то принадлежишь себе от силы месяц в году, между концом старого и началом нового сезона. Евгений — профессионал с 1992 г. И большую часть этого времени он был один. Но главное Кафельников сделал — вывел российский теннис в мир, прорубил, так сказать, окно. И теперь нас уже не воспринимают варварами с наспех струганными ракетками, а почитают за равных и, что немаловажно, опасных соперников. Способными выигрывать любые турниры. Сафин, Южный, Давыденко и все, кто придет после, могут добиться бо/льших успехов, нежели Евгений. Но Кафельников был первым, а первым тяжелее всего. Зато и запоминаются они надолго.

Андрей АНТИПОВ, Политический журнал.